Следов не было.

Внезапно электроснабжение западных штатов восстановилось – так же необъяснимо, как пропало. Фэбээровцы недоверчиво воззрились на экран, глядя, как узел за узлом разгорается сложная энергосеть, как подключаются трансформаторные подстанции и высоковольтные линии. Повисшее в операционном зале напряжение начало рассеиваться.

И в ту же секунду глава отдела в голос выматерился.

– Он лезет в систему спутниковой связи!

Париж, Франция

Среда, 7 мая

В тревожный, незапоминающийся сон Джона Смита ворвалось резкое жужжание. Агент вскочил, спросонья выхватив из-под подушки «зиг-зауэр» и слепо вглядываясь в наполненную незнакомыми запахами и зловещими тенями мглу. За окнами по-прежнему шелестел дождь, сквозь тяжелые занавеси пробивался серый утренний свет. «Где я?» – мелькнуло в голове у агента, прежде чем вернулось осознание – жужжит его собственный мобильник, брошенный перед сном на прикроватную тумбочку. А тумбочка стоит в номере отеля, что рядом с бульваром Сен-Жермен.

– Проклятье!

Он потянулся к трубке. Позвонить в столь неурочный час ему мог только один человек.

– Ты же посоветовал мне выспаться! – пожаловался он.

– «Прикрытие-1» не спит, – несколько легкомысленно отозвался Фред Клейн. – И вообще, мы работаем по вашингтонскому времени. У нас тут самое начало вечера. – Голос его посуровел. – У меня недобрые вести. Похоже, инцидент на Диего-Гарсия не имеет отношения ни к атмосферным явлениям, ни к поломкам обычного сорта. На нас снова напали.

– Когда? – выдохнул Смит, забыв об обидах.

– Это еще продолжается. – Клейн ввел агента в курс дела. – В Неваде погибли шестеро ребятишек – их машину переехал товарняк, потому что шлагбаум не работал. У меня на столе целый список гражданских лиц, пострадавших или погибших в результате отключения электроэнергии, и он вряд ли полон.

Джон задумался.

– ФБР уже отследило хакера?

– Они не могут. Его защита меняется настолько быстро, что, похоже, его компьютер эволюционирует у нас на глазах.

– Это молекулярный компьютер, – выдавил Джон перехваченным горлом. – Это может быть только он. И у них есть оператор. Проверь, не пропадали ли в последнее время хакеры. Пусть этим займутся другие конторы.

– Уже.

– А что Шамбор и его дочь? Что-нибудь есть?

– У меня в руках его досье… но толку от бумаг немного.

– Может, ты что-то упустил. Пробегись по верхам.

– Ладно. Родился в Париже. Отец – французский десантник, погиб при осаде Дьенбьенфу. Мать – алжирка, воспитывала сына одна. Еще в детстве выказал удивительные способности в математике и физике, получал стипендии на обучение в лучших школах Франции. Докторскую защищал в Калтехе [23] , потом работал в Стэнфорде с их ведущим генетиком, потом в Пастеровском. После этого занимал руководящие посты в институтах Токио, Праги, Марокко и Каира, а лет десять назад вернулся обратно в Пастеровский. Что касается его личной жизни – мать воспитывала его в мусульманском духе, но, повзрослев, он не проявлял никакого интереса к религии. Увлечения: плавание под парусом, пешие прогулки, азартные игры – в основном рулетка и покер. Считает себя знатоком шотландского виски. Для ислама места вроде бы не остается. Это поможет?

Джон помолчал, собираясь с мыслями.

– Значит… Шамбор любил риск, но умеренный. Он любил расслабляться и был не против перемен – скорей перекатиполе, чем лежачий камень. Большинство ученых, наоборот, нуждается в стабильности. Плюс к тому – явно привык доверять своим суждениям и следовать интуиции. Что, собственно, и требуется от лучших ученых – как теоретиков, так и экспериментаторов. А что Шамбор не придавал особого значения правилам и инструкциям, мы уже оценили. Все сходится. Так как насчет его дочери? Тот же психотип?

– Единственный ребенок. Очень близка с отцом, особенно – после смерти матери. Образование получила то же, что отец, но особых способностей не проявляла. В двадцать лет внезапно подалась в актрисы, училась в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, потом скиталась по французским провинциальным труппам, пока наконец не произвела фурор на парижской сцене. Я бы сказал, что она – копия отца. Не замужем и, похоже, даже не бывала обручена. Цитирую ее интервью: «Я слишком увлечена работой, чтобы связать судьбу с человеком другой профессии, а актеры все самовлюбленны и нервны – как, похоже, и я сама». Ну точно Шамбор – скромный реалист. Поклонников и любовников, впрочем, у нее перебывало достаточно. Ну… ты понимаешь.

Смит улыбнулся про себя. Чопорный тон Клейна скрывал одну из многочисленных странностей опытного агента. Клейн перевидал, а то и перепробовал почти все, на что вообще способен человек, и был личностью совершенно непредубежденной, однако никогда и ни с кем не обсуждал сексуальное поведение тех, с кем ему приходилось сталкиваться по работе, – притом, что вполне мог при необходимости подложить кому-нибудь в постель красотку, чтобы добыть нужные сведения.

– Это сходится с моей оценкой, – серьезно проговорил Джон. – А вот похищение не вписывается сюда совершенно. Я было подумал, что она способна управиться с ДНК-компьютером, но если она уже много лет не занималась наукой и чуть ли не год не виделась с отцом – кому она могла понадобиться?

– Я не у…

Голос Клейна смолк внезапно – как отрезало. В трубке повисла тишина, такая глубокая, что в ней словно гуляло эхо.

– Шеф? – недоуменно переспросил Джон. – Шеф? Алло! Фред, ты меня слышишь?!

Не было ни постоянного сигнала, ни коротких гудков. Джон недоуменно повертел мобильник в руках. Экран горел, аккумулятор – заряжен полностью. Агент выключил телефон, включил снова, набрал личный номер кабинета Клейна в конторе «Прикрытия-1» в Вашингтоне.

Тишина. Никаких гудков, нет даже потрескивания несущей волны. Что могло случиться? В «Прикрытии-1» имелись резервные системы связи на любой случай – отключение питания, вмешательство противника, неполадки на спутниках, солнечные пятна, в конце концов! Плюс к тому связь проходила через сверхсекретный узел связи армии США в Форт-Миде, Мэриленд. И все же… тишина.

Перепробовав с тем же успехом еще несколько номеров, Джон сдался и, запустив свой портативный компьютер, набрал невинное с виду сообщение: «Погода внезапно изменилась – у нас гром и молнии, так что тебя не слышно. А как там у вас?»

Отправив письмо по электронной почте, агент поднялся, раздвинул шторы и распахнул ставни. Комнату заполнил свежий запах дождя. В бледном предрассветном свечении неба парижские крыши казались бумажными силуэтами. Но как ни хотелось Джону растянуть это мгновение, насладиться ощущением новизны мира, тревога грызла его, не отпуская. Поежившись, агент натянул халат, сунул пистолет в карман и вернулся к компьютеру. На экране горело сообщение об ошибке. Сервер не отвечал на запрос.

Нервно мотнув головой, Джон снова попробовал дозвониться по мобильнику – безрезультатно – и откинулся на спинку стула, то обводя безумным взглядом комнату, то возвращаясь к экрану.

Радиосвязь на Диего-Гарсия.

Энергоснабжение западных штатов.

Теперь – сверхсекретный и супернадежный узел беспроводной связи американской армии.

Откуда эти сбои? Первые пробы сил новых хозяев молекулярного компьютера Шамбора? Рабочие тесты – смогут ли они, кем бы ни были, управлять устройством? Или, может быть, если миру очень повезло, все это – работа исключительно умелого хакера с обычным компьютером на кремниевых чипах?

Да. Лучше верить в это.

Потому что, если те, в чьи руки попало творение Шамбора, заподозрят его, им ничего не стоит проследить за ним после разговора с Фредом Клейном.

Решительно поднявшись, Джон оделся, сунул грязное белье в мешок для стирки, компьютер запер обратно в чемоданчик, пистолет спрятал в кобуру и, подхватив багаж, вышел из номера. Сбегая по лестнице, он тревожно прислушивался, но, похоже, никто из постояльцев в столь ранний час не поднимался. Проскользнув мимо пустующей клетки портье, он вышел на улицу. Париж только просыпался.